На правом предплечье я выжег себе стрелу. Под кожей, как ртуть, растекалось чужое пламя. Мне все говорили: стреле предназначен лук, но я не для этого дал ей себя поранить. Металл раскалённый не должен был льнуть к рукам, не должен стрелу был травить, вырывать из тела. Мне все говорили: ты будешь бежать, пока её наконечник себе не отыщет цели — он будет, как пёс, наготове всегда, везде пронзить чье-то сердце, твоё выжечь напоследок.
Я чувствовал привкус металла в любой воде, во сне я упорно бежал по чужому следу. Я высох, как щепка, за пару десятков дней. Я видел весь мир, как смотрел сквозь глазок прицела. На пятой неделе я встал и пошёл за ней, мне вгрызться в чужую горячую плоть хотелось...
... И я стал стрелой. Я не помню, когда и как. Металл, что горел во мне, стал мне костьми и плотью. Я ждал сотню лет, как коснётся меня рука, как чьи-нибудь пальцы пройдутся по оперенью. Я ждал сотню лет, я смогу ещё выждать сто, я жду дня того, чтобы в чьих-то руках согреться.
Я буду лететь через запад и на восток, надеясь однажды вонзиться в чужое сердце.
2019
Я чувствовал привкус металла в любой воде, во сне я упорно бежал по чужому следу. Я высох, как щепка, за пару десятков дней. Я видел весь мир, как смотрел сквозь глазок прицела. На пятой неделе я встал и пошёл за ней, мне вгрызться в чужую горячую плоть хотелось...
... И я стал стрелой. Я не помню, когда и как. Металл, что горел во мне, стал мне костьми и плотью. Я ждал сотню лет, как коснётся меня рука, как чьи-нибудь пальцы пройдутся по оперенью. Я ждал сотню лет, я смогу ещё выждать сто, я жду дня того, чтобы в чьих-то руках согреться.
Я буду лететь через запад и на восток, надеясь однажды вонзиться в чужое сердце.
2019
На левом предплечье мне выжгли лук и колчан - в одной из подземных и полузабытых штолен, где кузницу держит усатый мастер Валчарн. Когда он закончил, то взглядом спросил: "доволен?".
Я знал, кем я буду, как только вырос в себя, и мастер не сделал, подобно другим, судьбу мне - такие вот боги нередко смертным судьбят.
Мне нужен был вектор.
Я, право, куда разумней - привык делать выбор и верить в это привык. И всё получилось - я вышел из штолен луком: на поиски жертвы; на скорый жертвенный крик; к другим вероятным, но более нежным звукам.
Так с самого детства: я вечно прямо смотрел, присматривал цели, потом направлял атаку - у лука ведь войско, слепая армия стрел, которая в небо готова взлететь по знаку. Мне верили люди, мне даже верила ты, хоть лук и не слишком похож на пастуший посох - я знал их порывы, надежды (то есть мечты); использовал сильных. Сначала подолгу нёс их, хранил от погоды, от тягот каждого дня - ведь сильным, бывает, так нужно побыть в комфорте!
Я крылья давал вам, но зову неба не внял: стрелял не навесом - в упор.
Ты в чужой аорте смотрелась прекрасно - я помню всё в мелочах: как мы подружились; как ты привыкала долго; как мир изменился и даже странно зачах за выстрелом следом.
У стрел не бывает бога.
Но бог появился.
Осанна! Славься, стрела!
Жаль, мы разлучились, и ты не простила смерти, а может - что бросил. Немало.. сделано зла.
А в татуировку как будто вселились черти - в последнее время всё чаще ласково жжёт, и, значит, ты рядом. Полжизни иду по следу, и выстрелил, может, три раза всего в живот бессмысленным людям, пенявшим на слабость эту. Валчарн говорил мне, когда готовил клеймо, что в поисках нужно.. взлететь и расправить перья: лечу, как умею.
Ты - суть, ты - символ, даймон.
(А лук оперённый, наверно, войдёт в поверья).
И если однажды ты снова ляжешь в колчан: дрожать поначалу, смеяться над ветром хмурым, быть маленькой смертью за бурной жизнью плеча:
Клянусь измениться.
Готов даже стать амуром.
Я знал, кем я буду, как только вырос в себя, и мастер не сделал, подобно другим, судьбу мне - такие вот боги нередко смертным судьбят.
Мне нужен был вектор.
Я, право, куда разумней - привык делать выбор и верить в это привык. И всё получилось - я вышел из штолен луком: на поиски жертвы; на скорый жертвенный крик; к другим вероятным, но более нежным звукам.
Так с самого детства: я вечно прямо смотрел, присматривал цели, потом направлял атаку - у лука ведь войско, слепая армия стрел, которая в небо готова взлететь по знаку. Мне верили люди, мне даже верила ты, хоть лук и не слишком похож на пастуший посох - я знал их порывы, надежды (то есть мечты); использовал сильных. Сначала подолгу нёс их, хранил от погоды, от тягот каждого дня - ведь сильным, бывает, так нужно побыть в комфорте!
Я крылья давал вам, но зову неба не внял: стрелял не навесом - в упор.
Ты в чужой аорте смотрелась прекрасно - я помню всё в мелочах: как мы подружились; как ты привыкала долго; как мир изменился и даже странно зачах за выстрелом следом.
У стрел не бывает бога.
Но бог появился.
Осанна! Славься, стрела!
Жаль, мы разлучились, и ты не простила смерти, а может - что бросил. Немало.. сделано зла.
А в татуировку как будто вселились черти - в последнее время всё чаще ласково жжёт, и, значит, ты рядом. Полжизни иду по следу, и выстрелил, может, три раза всего в живот бессмысленным людям, пенявшим на слабость эту. Валчарн говорил мне, когда готовил клеймо, что в поисках нужно.. взлететь и расправить перья: лечу, как умею.
Ты - суть, ты - символ, даймон.
(А лук оперённый, наверно, войдёт в поверья).
И если однажды ты снова ляжешь в колчан: дрожать поначалу, смеяться над ветром хмурым, быть маленькой смертью за бурной жизнью плеча:
Клянусь измениться.
Готов даже стать амуром.