Я знал одну девочку, которая грезила морем.
Она не Ассоль, а, скорее, Блад.
Не любила платьев, не боялась ни шторма, ни боли,
Рвано-красная тряпка вилась, как штандарт.

Она чертила на старых газетах бесконечные корабли,
Знала каждый канат и каждую часть такелажа,
И в черных глазах отражалась полоска уходящей земли,
Тающий в волнах песок привычного пляжа.

Мы смеялись над ней. Я повторял в безрассудности детской
Жаляще-злые слова: «Твое место в порту.
Будешь нам, морякам, вечной ночною невестой!»
Она только молча смотрела в небесную высоту.

Что-то скользило в угрюмом, задумчивом черном взгляде,
Что-то пугало, и все же манило в жесткой линии губ.
Таких, как она, не бывает – мягкость светло-песчаных прядей
И мужская, циничная грубость изящных рук.

Я в море вышел впервые, когда мне было шестнадцать.
Она оббивала пороги контор – «Возьмите, я тоже моряк!»…
Мне стыдно теперь, но я должен признаться:
Я правда желал ей провала. Я очень хотел, чтобы было так.

История кончилась спустя десять лет. Я потолстел.
И женился. Надо сказать, это был несчастливый брак.
Теперь я бухгалтер на судне. Мой вечный удел —
В цифры сводить ткани. Специи. Небо. Табак.

Ту осеннюю ночь я коротал в портовом борделе.
Не найдя оправданий третьей за месяц измене жены.
Я пил. И думал, что все мы когда-то чего-то хотели,
Сейчас от желаний остались постыдные, липкие сны.

И словно вторя безрадостным, черным мыслям,
Я встретил черный, знакомы до боли взгляд.
И в этот момент эта жизнь потеряла последний смысл,
Мне разом в лицо опрокинув весь прошлый яд.

Она с кем-то смеялась, вульгарно и хрипло,
В белых перчатках держа весь мой разрушенный мир.
Идеальный мой мир, столь фальшивый. Столь зыбкий.
Ей идет капитанский мундир.

София Баюн



Источник тут клац.